ЛИНГВИСТИЧЕСКАЯ ЭКСПЕРТИЗА
Затем государственный обвинитель выступила с ходатайством о проведении лингвистической экспертизы на предмет того, можно ли считать слово «свора» оскорблением. Она предложила поручить ее преподавателям Могилевского государственного педагогического университета. Обвиняемый и его защитник не возражали против заявленного ходатайства.
После удаления в совещательную комнату судья Н. Долгих огласила постановление, которым полностью удовлетворила ходатайство государственного обвинителя.
Затем между сторонами началась дискуссия о том, какие вопросы необходимо поставить перед экспертами.
В итоге с учетом мнения, высказанного защитником А. Галиевым, на разрешение судебно-лингвистической экспертизы был поставлен вопрос: «Является ли слово «свора», высказанное в адрес одного конкретного лица, либо в отношении круга лиц, при вышеуказанных обстоятельствах, оскорблением, т.е. унижением чести и достоинства личности, выраженном в неприличной форме».
В такой формулировке он и вошел в постановление, оглашенное судьей Н. Долгих после повторного удаления в совещательную комнату.
Производство по делу было приостановлено до окончания экспертизы.
Через месяц суд собрался на очередное, шестое по счету заседание.
Оно началось с того, что государственный обвинитель, по чьей инициативе проводилась экспертиза, огласила заключение экспертов.
Дословно оно звучало так:
«Комиссия в составе доктора филологических наук профессора В.И.Роговцова и кандидатов филологических наук доцентов А.С.Лавшук и Е.К.Сычовой, ознакомившись с материалами дела № 33, пришла к заключению, что слово «свора» употреблено в переносном значении, Т.К. конкретная личность (Иванов, Петров, Сидоров...) не может иметь никакого отношения ни к породе собак (борзые), ни к ремешку, на котором водят охотничьих собак. Следовательно, слово «свора» означает: сборище, шайка. В толковых словарях (см., например: Ожегов С.И. Словарь русского языка. М, 1986. с. 612) слово «свора» употреблено с пометой «презр». ( презрительное).
Комиссия считает, что слово «свора» частично несёт в себе оттенок «презрения», «неодобрения», «пренебрежения» к тем, к кому оно употреблено. Вместе с тем, оно может употребляться и с оттенком иронии и даже шутки, (в зависимости от ситуации), но никак не может быть бранным, ругательным, а поэтому оскорблением не является».
Таким образом, то, что так долго и упорно пытались объяснить обвинению и суду обвиняемый и его защитник еще во время первого рассмотрения дела, было полностью подтверждено учеными-лингвистами.
Наряду с лингвистической экспертизой суд первоначально собирался также провести осмотр микроавтобуса, как это указывалось в определении судебной коллегии областного суда.
Но после проведения лингвистической экспертизы государственный обвинитель отказалась от проведения исследований микроавтобуса, так как по прошествии такого длительного времени бессмысленность этой экспертизы стала очевидной всем.
Затем суд приступил к оглашению материалов дела.
Предав гласности документы, имеющиеся в деле, суд перешел к прениям.
В своем заключительном слове государственный обвинитель И. Ходневич указала, что считает вину Е. Смолякова доказанной в полном объеме по обеим статьям обвинения, и потребовала назначить ему наказание в виде денежного штрафа в размере 40 базовых величин (1 240 000 руб.) по обвинению в оскорблении и 30 базовых величин (930 000 руб.) по обвинению в заведомо ложном доносе.
Она, в частности, заявила, что вина подсудимого в подаче заведомо ложного заявления подтверждается показаниями свидетеля Векшина Д.Н., живущего в доме, рядом с которым в течение трех суток стоял микроавтобус, который заявил в суде, что в период с 8 по 12 мая в основном находился дома и не слышал, срабатывала ли тогда сигнализация в этом микроавтобусе.
Помимо этого, по ее словам вина обвиняемого в этом преступлении также подтверждается тем, что в своем заявлении, поданном в РОВД, он пишет только о пробитых колесах микроавтобуса, и ничего не упоминает о пропавших из него деньгах и гаечных ключах.
Как сказала И. Ходневич, вина Е. Смолякова также подтверждается показаниями свидетеля Цыплакова Н.А. и потерпевшего Кирнажицкого Л.Н., заявивших, что вещи задержанного, включая ключи от машины, в период пребывания его в ИВС находились в сейфе, и никто, кроме сотрудников ИВС, не имел к ним доступа.
При этом государственный обвинитель заявила по поводу выводов филологов из Могилевского педагогического университета, что заключение эксперта не имеет заранее установленной силы, и предложила не принимать во внимание результаты проведенной лингвистической экспертизы.
Защитник А. Галиев заявил в прениях, что полтора десятка заседаний ушло на то, чтобы разобраться в предположениях, предложенных стороной обвинения, вместо того, чтобы обсуждать доказательства, которых фактически не было предъявлено. По его убеждению, все, что происходило в суде, уже было раньше, и с подачи обвинения второй раз приходится повторять те же самые показания и снова обсуждать их.
А. Галиев сказал: «Я возражал против приобщения всех этих журналов, копий.
Вы думаете, я боялся, что эти документы что-нибудь доказывают? Нет. Просто сколько можно... приобщать и приобщать предположения! Доказательства нужны! Уж если возбудили по 339-й, то нужно было бы хотя бы уточнить, была нецензурная брань или не было. И прокуратура, руководствуясь законом, должна была проверить, что она направляет в суд. По этому факту я прошу вынести определение по поводу такой работы».
Защитник выразил удивление тем, что сторона обвинения отказывается принимать во внимание выводы лингвистической экспертизы, проведенной по ее же требованию.
А. Галиев оценил сложившуюся ситуацию следующим образом: «Я понимаю, что автопарку необходимо иметь прибыль. Но все граждане Республики Беларусь обладают правом выбора - чем им пользоваться, чем не пользоваться... Если в глуском автопарке останутся только телеги и сани, что, граждан заставят на санях ездить только потому, чтобы прибыль была? Или подумают о гражданах и предоставят гражданам Республики Беларусь выбирать самим, на чем им удобнее ездить, на чем дешевле, на чем сподручнее?
Поэтому все пятнадцать заседаний прозрачно очевидны всем - это просто целенаправленная травля предпринимателей для того, чтобы автопарк имел прибыль. Вот с чего все и началось. Только с этого. Только в этом причина, почему так долго этим занимаются, почему столько обвинений, почему хотят провести через суд и доказать виновность. Только из-за того, чтобы автопарку прибыль была. Чтобы заставить всех на телегах и на санях ездить».
Последнее слово Е. Смолякова было коротким. Он заявил, что невиновен, т.к. слова «свора» не говорил, никого не оскорблял, деньги и гаечные ключи в микроавтобусе были, но после его освобождения исчезли, в связи с чем он и обратился в милицию.
После этого судья объявила, что приговор будет оглашен через день, 3 марта, и прервала заседание.
ОПРАВДАНИЕ
3 марта судья Н. Долгих огласила приговор суда: «Смолякова Евгения Михайловича по предъявленному ему обвинению в преступлениях, предусмотренных, ст. 369, ч. 1 ст. 400 УК Республики Беларусь оправдать за отсутствием в его действиях состава преступления и недоказанностью его участия в совершении преступления».
Но до торжества справедливости было еще далеко.
Прокурор И. Савостеев опротестовал вынесенный приговор.
В своем протесте он выразил несогласие с выводами суда, мотивировав его тем, что пять потерпевших сотрудников РОВД восприняли слово «свора» как оскорбление, адресованное в их адрес, в то время, как в приговоре указано, что не усмотрено, в чей именно адрес Смоляков Е.М. высказал слово «свора» и то, что оно было сделано публично.
Прокурор подверг сомнению заключение экспертов, указав, что ими дан неконкретизированный ответ, который может трактоваться по-разному, в зависимости от ситуации, в то время как по существу на заданный судом вопрос экспертами ответ не дан.
Кроме того, он заявил, что в нарушение закона члены комиссии не предупреждены об уголовной ответственности, а в заключении отсутствуют сведения о членах комиссии и о том, какие материалы использовали эксперты и какие произвели исследования.
В своем протесте прокурор утверждал, что не были исследованы обстоятельства, которые позволили бы с достоверностью установить факт проникновения посторонних лиц в салон микроавтобуса, либо отвергнуть его и тем самым доказать, что в салон автомобиля можно проникнуть только лицо, имеющее в своем распоряжении ключ и пульт сигнализации.
6 апреля в Могилеве состоялось заседание судебной коллегии по уголовным делам областного суда под председательством заместителя председателя областного суда И. Прошко. Выслушав доклад судьи областного суда М. Мельникова, объяснения Е. Смолякова, его защитника А. Галиева, обоснование прокурора отдела областной прокуратуры С. Кошнеровой, поддержавшей протест прокурора Глуского района, коллегия оставила без изменения вынесенный приговор, а кассационный протест - без удовлетворения.
Таким образом, пройдя через десяток допросов, пятимесячное следствие, подвергшись двум задержаниям, лишению свободы, подпав под ограничение свободы в виде подписки о невыезде, приняв участие в 18-ти судебных заседаниях, будучи признан подозреваемым, затем - обвиняемым, и, в конце концов - виновным, направив десятки обращений в различные инстанции, таксист Евгений Смоляков добился того, что вначале одно, а затем остальные два уголовных дела, возбужденных в отношении него, были признаны незаконными. Это заняло у него год.
Но, дождавшись оправдательного приговора, Е. Смоляков на этом не остановился, а стал добиваться возмещения вреда, причиненного незаконными действиями органов следствия. Ведь в законе (ст. 460 уголовно-процессуального кодекса) прямо говорится, что вред, причиненный гражданину в результате незаконного задержания, содержания под стражей, осуждения, возмещается государством в полном объеме независимо от вины дознавателя, органа дознания, следователя, прокурора или суда.
Подсчитав все понесенные материальные и моральные издержки, Е. Смоляков обратился с иском о возмещении вреда в суд. Но суд отказался рассматривать его заявление без заключения о признании незаконными действий органа, производившего расследование уголовного дела.
Как оказалось, для данной категории дел законом установлен порядок предварительного внесудебного разрешения дела. Но практики по таким делам почти нет. И это неудивительно. Ведь оправдательный приговор - большая редкость для белорусского правосудия. Так, в прошлом году в республике было вынесено всего семь оправдательных приговоров, причем шесть из них - Верховным Судом. Об этом сообщила Энира Броницкая (гражданская инициатива «Партнёрство») в интервью газете «Народная воля», которая она дала после выхода из заключения.
Тем не менее, следуя рекомендации суда, Е. Смоляков обратился с соответствующим заявлением в районную прокуратуру.
Спустя месяц он получил постановление прокурора района о признании права на возмещение имущественного вреда, причиненного незаконным задержанием. В постановлении разъяснялось, что с требованием о возмещении вреда он вправе обратиться в орган, ведущий уголовный процесс. Как впоследствии Евгению объяснил прокурор, этим органом является в данном случае опять же прокуратура.
Е. Смоляков составил необходимое заявление и направил его в районную прокуратуру. Имущественный вред он оценил в сумме более трех миллионов рублей, включив сюда расходы на юридическую помощь, ремонт микроавтобуса, проезд в Могилев на заседания коллегии областного суда, потерянные доходы из-за простоя, а моральный вред - в сумме тридцать миллионов рублей.
Через месяц Е. Смоляков получил постановление прокурора района, обязывающее финансовый отдел Глусского райисполкома возместить ему потерянный заработок, затраты на поездки в областной суд и получение юридической помощи на общую сумму 1 904 800 рублей.
Для возмещения ущерба, причиненного действиями сотрудников Глусского РОВД, не обеспечившими сохранность микроавтобуса и находящегося там имущества, прокурор рекомендовал Е. Смолякову обратиться в суд, так же, как и для взыскания компенсации за моральный вред.
Дождавшись от райфинотдела выплаты компенсации, которая была произведена далеко не сразу, так как райисполком посчитал необходимым рассмотреть данную ситуацию на специальном заседании, Е. Смоляков в соответствии с рекомендациями прокурора обратился в суд с иском к Глускому РОВД о возмещении материального и морального вреда, причиненного незаконными действиями сотрудников РОВД, задержавших его в качестве подозреваемого в совершении преступления без достаточных на то оснований, не обеспечивших сохранность имущества задержанного, а также осуществлявших уголовное преследование с нарушением уголовного и уголовно-процессуального законодательства. Сумма материального ущерба, заявленная в иске, составляла 1 530 000 руб., морального - 30 миллионов рублей.
5 марта 2007 г. под председательством судьи Н. Долгих состоялось судебное заседание, на котором иск был рассмотрен.
В качестве соответчика суд определил наряду с Глуским РОВД также Министерство финансов, представителем которого выступил Василий Царик из финансового отдела райисполкома. Интересы РОВД в суде представлял начальник штаба Ю. Войтеховский. От прокуратуры на суде был прокурор района И. Савостеев.
В начале заседания Ю. Войтеховский заявил ходатайство о прекращении дела в связи с неправильным определением ответчика. Сославшись на постановление Пленума Верховного Суда, он сказал, что ответчиком по подобным делам должна выступать государственная казна, а не райотдел.
Выслушав заключение прокурора, полагавшего, что ответственность по возмещению морального вреда должно нести Министерство финансов, а материального - непосредственный виновник происшедшего, суд отклонил ходатайство представителя РОВД.
Начав рассмотрение дела, судья задала традиционный в таких случаях вопрос о том, признают ли ответчики заявленные исковые требования.
К удивлению присутствующих, Ю. Войтеховский ответил на заданный вопрос утвердительно. И только будучи переспрошенным несколько раз, изменил свое мнение на противоположное.
В. Царик в принципе признал обоснованными выдвинутые исковые требования в части возмещения морального вреда, заявив при этом, что указанная сумма слишком велика для государственной казны, которая в состоянии выплатить только 200 000 руб.
Опросив всех участников процесса и выяснив обстоятельства возбуждения сотрудниками РОВД уголовных дел по обвинению Е. Смолякова в оскорблении должностных лиц и хулиганстве на автостанции и рассмотрения их в суде, судья огласила документы дела, после чего перешла к прениям.
В отличие от уголовных дел, которые послужили основанием для данного гражданского дела, никто не требовал вызова свидетелей, и за два часа судебное разбирательство подошло к заключительному этапу.
В прениях представитель РОВД опять вызвал легкое удивление у присутствующих, заявив, что не признает выдвинутых исковых требований, так как Е. Смолякову нужно было подчиниться начальнику РОВД и не устраивать скандалов на автостанции и он сам виноват во всем случившемся с ним.
В своем выступлении прокурор признал обоснованными требования Е. Смолякова как по возмещению материального, так и морального вреда, подвергнув сомнению только сумму возмещения морального вреда и посчитав ее завышенной.
После проведенного разбирательства судье потребовался один час, чтобы принять решение.
В соответствии с ним райотдел внутренних дел обязывался выплатить Е. Смолякову 1 430 000 рублей в возмещение материального вреда, в то время как моральный вред в сумме 500 000 рублей должен быть компенсирован за счет казны Республики Беларусь.
В отличие от предыдущих случаев с принятым решением согласились все стороны. Оно не было обжаловано и вступило в законную силу спустя десять дней после принятия. Определенные судом суммы были взысканы по исполнительному листу вначале с финансового отдела райисполкома, а затем с отдела внутренних дел. Одновременно был освобожден от занимаемой должности начальник РОВД Г. Лопух. Вопрос о возмещении ущерба, нанесенного государству, и определении конкретных виновников происшедшего пока остается открытым.
P.S.
«СУЩЕСТВЕННЫХ РАСХОЖДЕНИЙ... В ПРОТОКОЛЕ СУДЕБНОГО ЗАСЕДАНИЯ НЕ УСТАНОВЛЕНО»
Вскоре после того, как приговор, вынесенный под председательством судьи К. Лях, был отменен судебной коллегией областного суда, но фальсификация протокола судебного заседания оставлена коллегией без внимания, Е. Смоляков обратился с заявлением специально по этому поводу к начальнику управления юстиции Могилевского облисполкома Александру Маймусову. А. Маймусов ответил, что рассматривать замечания на протокол судебного заседания вправе только председательствующий по делу, а управление юстиции правом рассмотрения замечаний на протокол судебного заседания, а также правом пересмотра постановления, вынесенного председательствующим по результатам рассмотрения замечаний, не наделено.
После этого Е. Смоляков направил в областной суд запрос о результатах рассмотрения частного определения судебной коллегии по уголовным делам облсуда в адрес управления юстиции Могилевского облисполкома о нарушении закона и волоките, допущенных судом Глуского района под председательством судьи К. Лях при рассмотрении его уголовного дела. На этот запрос заместитель председателя областного суда И. Прошко ответил, что решением коллегии управления юстиции Могилевского облисполкома за допущенные нарушения судья Лях К.П. не представлена к премии за декабрь 2005 года.
Не удовлетворившись тем, что за служебный подлог и фальсификацию доказательств судье лишь погрозили пальчиком, в то время, как подобные факты предусматривают ответственность по двум статьям уголовного кодекса, Е. Смоляков обратился с заявлением к прокурору Могилевской области Анатолию Дудкину, которое тот направил для проверки в прокуратуру Глуского района.
Следователь прокуратуры Глуского района К. Притуленко провел проверку и в возбуждении уголовного дела по фактам фальсификации доказательств и служебного подлога отказал за отсутствием в деянии состава преступления.
В постановлении об отказе в возбуждении уголовного дела от 26.06.2006 указано, что в ходе данной проверки была прослушана аудиозапись судебного заседания и существенных расхождений между показаниями свидетелей и потерпевших, изложенных в протоколе судебного заседания, и аудиозаписью не установлено. Секретарь судебного заседания А. Губарь показала, что с 16.09. - по 14.10.2005 года под председательством судьи суда Глусского района Лях К.П. она вела протокол судебного заседания по уголовному делу. При составлении протокола показания свидетелей и потерпевших излагались письменно от руки, поэтому невозможно было записать показания свидетелей и потерпевших дословно, однако показания участников судебного заседания излагались наиболее полно и достоверно и никаких указаний и просьб от кого-либо из участников судебного разбирательства искажать чьи-либо показания ей не поступало.
Убедившись, что на районном и областном уровнях очевидное с легкостью превращается в невероятное, Е. Смоляков решил обратиться за помощью в республиканские органы.
22 июня 2006 г. в Глуск приехали представители Министерства юстиции и редакции газеты «Советская Белоруссия». Воспользовавшись этим случаем, отец Евгения Михаил Смоляков обратился к начальнику главного управления по делам судебных органов Министерства юстиции Александру Билейчику.
Хоть и трудно это было сделать в той сумятице, которой сопровождался этот прием, когда в одной комнате райисполкома одновременно несколько посетителей пытались поведать о своих проблемах чиновникам министерства, но М.Смоляков все-таки рассказал о фальсификации протокола судебного заседания.
Вскоре после этого он получил ответ от начальника управления организации деятельности судов Министерства юстиции А. Изварина. Он мало чем отличался от ответа, пришедшего из областного управления юстиции. В нем было сказано, что Министерство юстиции не наделено правом рассматривать замечания на протокол судебного заседания, а рассмотрение замечаний на протокол судебного заседания относится к исключительной компетенции судьи, председательствующего по делу, который по их рассмотрении выносит мотивированное постановление об удостоверении их правильности либо об их отклонении. В ответе сообщалось, что Министерство юстиции не наделено правом оценки собранных по делу доказательств и возбуждения уголовных дел, и рекомендовалось обратиться по данному вопросу в органы прокуратуры.
Авторы этой отписки вряд ли подумали, наверное, что, давая такой ответ из министерства, чьи сотрудники должны лучше, чем кто-либо другой, знать и соблюдать законы, они нарушили закон об обращениях граждан, предусматривающий, что обращения, направленные должностным лицам учреждений, в компетенцию которых не входит решение поставленных вопросов, в срок не позднее пяти дней передаются должностным лицам соответствующих органов, учреждений, организаций и предприятий с уведомлением об этом граждан. Представители минюста проявили чрезвычайную деликатность и отправили обратно заявителю его обращение, не решившись что-либо предпринять самим либо беспокоить прокуратуру. Очевидное стало невероятным и на этом уровне.
Игорь Кирин. Фото автора.
В суде. Крайний слева - Д. Векшин. Крайний справа - Е. Смоляков. 27 сентября 2005 г.
Слева направо: Е. Смоляков, М. Смоляков, А.Галиев. 25 января 2006 г.
